Гомеопатия — разьяснение действия. Конкурс статей №41

Гомеопатия — разьяснение действия.
Конкурс статей №41

Введение в классификацию гомеопатического лекарствоведения: значение понимания механизма действия принципа подобия при классификации патогенезов

Вступление

Гомеопатия появилась более двух столетий назад и быстро завоевала признание лучших представителей медицины. Она появилась в период зарождения экспериментальной медицины, быстро потеснившей многие устаревшие или утратившие свои знания методы лечения. Несмотря на то, что основатель ее, доктор Самуил Ганеман, был очень грамотным экспериментатором и просвещенным врачом, долгие десятилетия метод не получал достоверных доказательств своей действенности, а успехи при лечении многих острых и хронических заболеваний истолковывались превратно или вовсе отвергались. Точно такое же положение сохраняется и по настоящее время: непризнание гомеопатии официальной медициной, значительной частью самих врачей, многими представителями общественности, наконец, научным сообществом в своей большей и лучшей части.… Наконец, «невписанность» доктринальных положений метода в современные естественнонаучные представления – все это суть объективные реалии существования гомеопатии сегодня. В практической медицине она сохраняет свои позиции сразу в двух важнейших ее подразделениях: в терапии и в оздоровительно профилактической деятельности. Причем показания ее при использовании для лечения внутренних болезней настолько широки, что далеко выходят за рамки одних внутренних болезней и с трудом согласуются с общепринятым в медицине пониманием о том, что есть медицинский метод. Так, во многих хирургических специальностях, таких как гинекология, оториноларингология и др., так же как и при значительном числе хирургических заболеваний, гомеопатия находит поддержку и признание и как метод лечения, и как метод профилактики. Она оказалась способна так же решить многие проблемы, связанные с травмами, хирургическими послеоперационными травмами в том числе, с инфекционными, неврологическими и психическими заболеваниями.

Не хватает малого: внятного понимания механизма действия лекарств, назначаемых по принципам гомеопатии. Напрашивается вопрос – действительно ли гомеопатический метод априорно необъясним, как утверждал его основоположник? И если так, то остается ли в данном методе подобных невыясненных вопросов больше, чем во многих других терапевтических методах, признаваемых официальной наукой и доказательной медициной?

Припомним некоторые факты истории становления гомеопатии. Самуил Ганеман. Немецкий доктор. Главный труд — «Органон врачебного искусства» прошел через 6 изданий. В примечании к первому параграфу читателю предлагалось больше не тратить время на изучение томов медицинской литературы. Все, что ему теперь оставалось, это, внимательно прочитав данное сочинение, в дальнейшем неукоснительно придерживаться правил новой системы и затем ожидать быстрых и полноценных результатов в деле лечения самых различных, если не всех, заболеваний. По понятным причинам автор метода и его ближайшее окружение трактовали гомеопатию как новую систему медицины.

У Ганемана было хобби – химия и химические эксперименты. Модная, быстроразвивающаяся наука тогда стремительно входила во многие области знания. Напротив, к указанному времени европейская медицина в значительной мере утратила свои знания, дошедшие из Византийской и Римской эпох. Поэтому, если перед врачом вставал выбор между кровопусканием или назначением травы какого-нибудь шалфея, он без колебаний выбирал первое как метод зрелищный и настолько же действенный. И попадались такие мастера своего дела, о которых говорили: “Да, этот за годы своей практики пролил больше крови, чем Буонапарте за время всех его кампаний”… Химия принесла для медицины очень много полезных и практических знаний. Но главное – она привнесла в умы передовых врачей экспериментальный подход. Идеологом эксперимента и получения качественных знаний через научный эксперимент был Френсис Бэкон. Химию за доказательность и достоверность ее знаний уважали, перед ней даже преклонялись. И одним из страстных ее поклонников (так же, как и личности самого Ф. Бэкона) был среди многих и молодой доктор Ганеман. К тому же он знал языки и был в курсе многих открытий.

Позволю себе напомнить один биографический факт из жизни маэстро – он позволит перейти к более серьезным вопросам. Как-то раз с ним произошел забавный случай. Ознакомившись с одним опусом про хинную кору (популярное лекарство того времени, в частности от малярии) он высказал ряд резких критических суждений по поводу личных и научных качеств автора. А для того, чтобы не быть голословным, он взялся поставить эксперименты с хиной на самом себе. Все что требовалось для опыта – начать приемы в таких же дозах, какие предписывались для больных малярией. Вскоре, как известно, он обнаружил у себя все характерные симптомы малярии. Так это ему тогда представилось. Немедленно прервав свой экспериментальный экспромт, он с не меньшим удивлением почувствовал, что очень быстро вернулся к своему прежнему состоянию здоровья. Опыт было предложено повторить знакомому коллеге. И история повторилась с очевидной точностью. Так Ганеман стал целенаправленно испытывать и другие вещества тогдашней фармакологии, а вскоре и угощать ими тех, кто страдал болезнями с похожими симптомами. Опыты такого лечения, делавшиеся поначалу спонтанно, затем перешли в регулярную практику. И, в общем-то, можно констатировать, что почти сразу метод показал себя вполне продуктивным.

Как и почему появились “гомеопатические” дозы.

Прежде чем перейти к рассмотрению механизма действия, лежащего в основе гомеопатического эффекта, представляется интересным напомнить еще об одной проблеме. Как хорошо известно, с самого начала гомеопатическое лечение столкнулось с такой трудностью. Искусственные болезни, которыми предполагалось «изгонять» болезни у больных людей представляют собой довольно неприятные состояния, что засвидетельствано множеством испытаний на здоровых людях. Именно, у тех испытателей, которые выказали повышенную чувствительность к веществу, их вызвавшему, они вызывали нередко действительно очень болезненные недомогания. Когда встал вопрос об их применении у больных и с целью достижения лечебного эффекта, Ганеман их назначал именно в тех же терапевтических дозах, в каких их использовали и прочие врачи. Предполагалось, что набор симптомов больного, похожий на набор симптомов, полученных в ходе лекарственных испытаний, однозначно подразумевает повышенную чувствительность больного к назначаемому лекарству. Этим и руководствовались в назначениях того или иного средства. Назначения изначально делались в общепризнанных терапевтических дозах — таких же, в каких и сам основатель нового метода в свое время отведал хинной коры. Арсенал терапевтических средств тех времен составляли такие интересные вещества как металлическая ртуть, опий, мышьяк, яды змей, пчел, муравьев – наряду с более или менее агрессивно действующими травами и другими произведениями природы органической и неорганической. Конечно и те дозы, и те способы приготовления, которые применяли для их использования, делали их достаточно безопасными. Поэтому, если у здоровых, но чувствительных к таким веществам испытателей они производили выраженные ухудшения состояния, то у больных такие состояния могли становиться просто несносными. Ведь и здоровые, и больные имели повышенную чувствительность к получаемым лекарствам. Таким образом, к страданиям от естественной болезни прибавлялись новые болезненные явления, вызванные болезнью искусственной.

Доктор Ганеман был достаточно типичным представителем своего народа: он высоко ценил результат. А медицина той поры приучила пациентов быть терпеливыми. Само слово «пациент» переводится с латинского языка как «терпящий». Но немецкие пациенты еще и очень рационально мыслящие люди. Поэтому результат в их понимании был достоин даже такой дорогой жертвы как личный комфорт. Хотя в отдельных случаях и они, несмотря на всю свою мотивированность и рационализм, не оказывались в состоянии до конца мужественно перенести новую болезненную ситуацию. В итоге – доктор был вынужден идти на снижение дозы. Каково же было удивление Ганемана, его помощников и ему сочувствующих коллег и пациентов, когда с полной очевидностью выяснился тот факт, что уменьшение дозы отнюдь не приводило к уменьшению эффекта от принятого лекарства. Напротив, при всяком новом уменьшении дозы эффект лекарственного воздействия и возрастал и требовал уменьшения числа повторных приемов. Больше того – в огромном числе случаев уменьшение дозы приводило к сокращению времени лечения. “Быстро, полностью и весело” шутил Ганеман о произведенном излечении. И не безосновательно: ведь новое бремя, искусственного состояния, прибавленного к болезни было или существенным образом уменьшено, или полностью устранено через снижение дозы лекарства, но сохранении чувствительности к нему. А сама естественная болезнь при этом ослабевала и стихала значительно быстрее. Очевидно, что применение старых лекарств на основании нового принципа подобия симптомов вызванных болезнью и вызываемых лекарственным средством приводило в действие какие-то иные механизмы в работе лекарств, нежели известные на то время свойства лекарств…

Как разъясняется действенность гомеопатического принципа?

Итак, вещества, вызывающие у чувствительных к ним людей картину искусственной болезни оказались более эффективными в лечении похожих на них естественных болезней. Этого одного, наверное, было вполне достаточно для возникновения мистических настроений. Но практичному, рационально мыслящему Ганеману мистика была не интересна. Он был абсолютно уверен, что никакой необходимости в дальнейшем углублении по этому вопросу нет. Более того, его мнение было таково, что врачу вообще не следует заниматься науками и кокетничать с философией. Врачу надо заниматься своим прямым делом: лечить и исцелять больных, прилагая к этому все свои старания и таланты. Надо ли к этому прибавить, что арсенал средств, им изученных и употребляемых на практике, не превышал и сотни наименований. И он считал его вполне достаточным для обширной практической деятельности при условии досконального знания по всему списку экспериментально полученных симптомов каждого лекарства.

Именно эта деятельная практика привела его к признанию противоположного факта – что новый принцип способствует исцелению не всех болезней, которые считались подлежащими его применению – а такими поначалу считалось подавляющее большинство человеческих недугов и немощей. Факты же говорили, что в их числе были, оказывается, такие, которые или вовсе не поддавались излечению, или устранялись только частично и на очень короткое время. Но еще огорчительнее были те попытки лечения, которые завершались возвращением болезни назад во всей своей изначальной полноте, если не в более тяжелой форме. Это стало стимулом для новых поисков, для создания новых теорий.

Ганеману пришлось тоже пойти дальше в своих исследованиях, нежели изначально он намеревался это делать. Так появилась теория хронических болезней, так продолжились поиски новых лекарств. Но неподдающиеся гомеопатическому методу болезни по-прежнему оставались и не уменьшались в количестве.

Неразъясненность принципа гомеопатического лечения – вот тот фактор, который встал на пути к прогрессу, росту метода и его эффективности. В ту пору оно не было достигнуто, так и оставшись тайной на долгое время.

Тем не менее, ответ на этот вызов должен существовать и в его поисках имеет смысл обратиться за аналогией к другим областям человеческого опыта в тактике противоборства. В военном деле, например, такого рода «загадка» имеет свое разъяснение. Любому, даже самому нижнему армейскому чину любой державы доступен и понятен принцип действенности подобия. Недаром противоборствующие стороны делают все возможное и невозможное, чтобы уподобиться друг другу и ни в чем не отстать. По какой причине?

Дело в том, что противники могут достичь уподобления практически во всем — от сапог и кокарды до последней модели истребителя — потому что как минимум стремятся к равенству сил. И только благодаря этому максимально достижимому равенству можно вступить на путь, ведущий к превосходству.

Невозможно уподобление только в одном: дух противоборствующих сторон никогда не станет у них сходным ни в чем. Иначе они перестанут быть противниками, а встанут на путь мира и союзничества. Дух борьбы и то, что им производится — главным образом, диаметральная противоположность идеологий и вытекающих из нее намерений, целей и путей достижения имеет бескомпромиссную природу.

Вернемся к противоборству естественных и искусственных болезней в организме человека.

То, что производили искусственные болезни, вызванные гомеопатическими лекарствами в отношении так называемых естественных болезней, указывало, казалось бы, на факт их однозначного превосходства. Но вот почему дело не всегда так обстояло и, особенно, почему точно так же не обстояло всегда, Ганеман решать принципиально отказывался, настаивая на ненужности углублений в теории. Та данность, которую демонстрировали его успехи, воспринималась им как универсальный принцип. А упорство ряда болезней к его новому лечению он готов был отнести к чему угодно, в первую очередь к недостаточному опыту и знаниям о лекарствах. Так стали расти списки симптомов в патогенезах его лекарств и увеличился их реестр, так появились тома о природе хронических заболеваний – именно эти болезни поддавались поначалу плохо новому методу, так появились новые издания с доработками его главного труда “Органона” с доработками методов потенцирования…

Однако вопрос причины превосходства одной – искусственной — болезни над другой – естественной – попросту не дает исчерпывающего объяснения побед искусственных состояний над естественными. Силовое превосходство не находит себе место совсем. Если бы дело стояло за превосходством какой-либо из сторон, мы не получили бы объяснений в очень многих, если не во всех, случаях гомеопатических эффектов. Но если не превосходство, тогда что? Что объяснит блестящие победы гомеопатии, доказанные и задокументированные в ходе ее истории неоднократно, т.е. не только со слов показаний очевидцев, но и отраженных документально доступными объективными данными. Попробуем посмотреть на это с современной точки зрения понимания природы болезней, (тем более, что у нее есть много общего с пониманием природы болезней в самой гомеопатической доктрине). Болезнь есть комплекс нарушений. И они, болезни, выражаясь научным языком, всегда системны, т.е. состоят из целого комплекса разноплановых взаимосвязанных и взаимозависимых нарушений. Это означает, что болезни затрагивают различные уровни жизни организма и способны оставлять свой отпечаток на любой системе организма, а не только на той, где очевидным образом проявляются в данный момент — на психической, нервной, сосудистой, пищеварительной, дыхательной, мочевой, половой, опорно-двигательной, а нередко и сразу на всех вместе.

Очень важный момент во взаимодействии искусственных и естественных болезней – наличие подобия между ними. Чем его больше, тем интенсивней их взаимодействие, тем “неравнодушнее” они друг по отношению к другу: это утверждение есть результат двух веков пристального наблюдения за гомеопатическими эффектами. А если подобие болезненных симптомов отсутствует – то и взаимодействия между этими типами болезней тоже нет. Все, что в них сходно обуславливает их взаимное притяжение и последующее взаимодействие.

Однако так же, как и у армий, у болезней есть и нечто, что не может быть сходным ни при каких условиях. Речь идет о такой группе симптомов, которая при любых болезнях — как искусственных, так и естественных — не способна быть сходной.

Что это за группы симптомов? Таковыми являются симптомы психо-эмоционального происхождения, или же все те симптомы, что зависят от состояния психо-эмоциональной сферы. А все индивидуальные, специфические, уникально-неповторимые, редкие симптомы болезни от этой сферы зависят, ибо с ней и связано индивидуальное реагирование, как учит основоположник теории стрессов Ганс Селье. Психо-эмоциональная сфера — или непосредственно сама или через соматические проявления — обуславливают наличие в картине любой болезни таких уникально-неповторимых, ярких и присущих только для этого больного человека симптомов. Причем у многих искусственных и естественных болезней внешне такие симптомы чем-то могут и походить друг на друга.

Вместе с тем подавляющее большинство соматических симптомов не носит специфического характера и встречается при самых разных заболеваниях. Вот почему и в появлении болезни такое важное место занимают стрессы, перегрузки в психо-эмоциональной сфере – в самой индивидуальной и уникально-специфически проявляющей себя сфере.

Психические симптомы или/и симптомы вызванные психикой и есть истинный “дух” всякой болезни как естественной, так и искусственной. Они ее ядро.

Чей же дух побеждает? Сильнейший? Как это не покажется парадоксальным – нет, не в случае столкновения болезней – здесь сходство с армиями заканчивается. Дело совсем не в превосходстве сил.

Дело в трансформации ядра естественной болезни под влиянием ядра искусственной болезни – не в преобладании кого-то над кем-то.

После трансформации ядра естественной болезни, ее последующее пребывание в организме больного теряет смысл. Собственно, трансформацию ядра естественной болезни за счет ядра искусственной и принимал Ганеман и его последователи за преобладание последней над первой.

Как изготавливаются гомеопатические лекарства.

Каким же образом такая трансформация осуществляется? Для этого следует сделать еще одно уточнение. Известно, что эффекты, происходящие при лечении на основе принципа подобия, никак не зависят от количества лекарства, взятого для лечения. Я имею в виду список эффектов, а не силу их выраженности — что есть отдельный вопрос. Для того, чтобы все сказанное стало понятнее нам надо еще раз коснуться вопроса изготовления гомеопатического лекарства и тесно связанного с ним вопроса о феномене увеличения силы лекарственного эффекта на фоне уменьшения количества лекарственного источника в отношении чувствительного к лекарству больного. А такими чувствительными к искусственной болезни больными являются все те больные, у которых симптомы их болезненного состояния сходятся с ее симптомами, как показала практика.

После того как Ганеман удостоверился в том, что уменьшение лекарственной дозы не причиняет лекарственному эффекту вызванному в организме больного по принципу гомеопатии никакого ущерба, он убедился и в другом факте, а именно: чем меньше становилась доза гомеопатического лекарства, тем больший эффект она вызывала в чувствительном к лекарству организме. Какой? Быстрее приходило облегчение в течении болезни, быстрее уходила сама болезнь – таков главный и наиболее очевидный эффект уменьшения массы лекарственного источника при его воздействии на организм чувствительного к нему человека.

Именно уменьшения количества лекарственного грубо-материального сырья явно сказывалась на лекарственном эффекте и продолжала возрастать после очередного уменьшения количества лекарственного источника в растворителе. Эксперимент продолжался, и привел к любопытным феноменам: у чувствительного к материальному источнику испытателя, при изготовлении каждого очередного разведения количество производимых им симптомов не меняется. Напротив, по мере уменьшения «пресса сырья», давления так сказать инертной массы сырьевой материи на организм восприимчивого испытателя, его симптоматические появления становятся ярче и четче очерченными.

В случае восприимчивого больного индивида происходит «слияние» симптомов естественной его болезни с идентичными им симптомами искусственной болезни.

Точно то же самое происходит и с «духом» — ядром естественной болезни, совершенно иным нежели «дух» искусственной болезни. Оба так же «сливаются» в нечто новое, в некую новую «психо-эмоциональную» совокупность путем простого, буквально арифметического сложения специфических, уникальных симптомов обеих болезней. И чем меньше в количественном смысле присутствует материальная масса источника искусственной болезни, тем быстрее они, объединяясь, производят для естественной болезни этот новый «дух». Дух новый и значит совершенно иной, больше не принадлежащий ни клинической картине искусственной болезни, больше не принадлежащий и клинической картине естественной болезни. Ее дух трансформирован в этот новый “гибридный” дух. Подобно тому, как капля синей краски при слиянии с желтой – делается зеленой. В буквально смысле, ибо больше у естественной болезни прежнего духа нет. Равно как и у искусственной: их телесные неспецифические симптомы слились с одноименными, а симптомы психо-эмоциональные, не будучи в состоянии слиться друг с другом воедино, просто объединились в новый комплекс таких симптомов. Новый, гибридный дух в организме больного для себя больше ничего не находит, его здесь больше ничто не притягивает, как это было с прежним духом, выказывавшим явную тропность к тем или иным органам и тканям. И теперь данному «мутанту», в которого трансформировался при гибридизации искусственного и естественного состояний дух прежней болезни, остается только одно – покинуть в этом своем новом виде тело больного. Новый дух не намерен больше стремиться к чему либо в теле данного больного человека и производить в нем что-либо похожее на искусственную или естественные клинические картины. Ему остается только одно: в поисках своей “точки приложения” для своей новой энергии удалиться и искать себе новое пристанище, себе и своим новым “намерениям”. И свита его, пока еще состоящая из старых симптомов, неизбежно им уводится из тела больного прочь. В полном соответствии с законом Геринга и наблюдениями за выходом болезни из организма, имеющимися так же в других традиционных медицинских системах.

Объект классификации патогенезов.

Как уже не раз говорилось, подобный сценарий не универсален. Дух искусственной болезни может и не «превозмочь» духа естественной болезни в достаточной мере в силу необратимых изменений причиненных организму прежней болезнью. Либо вовсе с ним не слиться, что зависит от степени сходства клинических картин искусственной и естественной болезней. В частности, от количества сходных у обоих типов болезни симптомов неспецифических. Собственно они – эти неспецифические симптомы и должны являться объектом классификации, как самих патогенезов, так и лекарств, применяющихся для гомеопатической терапии. Ведь чем больше сходства в симптомах искусственных и естественных болезней, тем больше и притяжения между ним. Тем и необратимей становится трансформация психо-эмоционального ядра исходной болезни.

Традиционные системы медицины, такие как тибетская, китайская и другие дают прекрасный образец классификации своих лекарств, на основе их химических, но главное – физических свойств. И они, при многих сходствах и несходствах их классификационных критериев оценки лекарств, могут давать для гомеопатии превосходный образец для изучения и следования методологии классифицирования. Но при одном условии. Этим условием является четкое понимание того, для чего необходима такая классификация. А она необходима только для одного – для максимальной реализации феномена “similia similibus”, а именно для оптимальной трансформации ядра болезни, которое основывается на возможно большем идентитете неспецифических проявлений болезненных состояний искусственного и естественного состояний.

Последнее, что хотелось бы повторить и подчеркнуть особо – это трансформирующее действие искусственной болезни на ядро, на дух естественной зависит и от необратимости тех изменений, которые последняя произвела в организме больного. Об этом говорит весь опыт гомеопатии, а ему перевалило уже за две сотни лет и нет смысла поддерживать идиллические мифы об универсальной действенности гомеопатии. Она не еще одна система медицины – она еще один из методов терапии, раздела медицины посвященного лечению внутренних болезней – острых и хронических. И поэтому у нее есть и свои показания к применению и свои объекты для эффективного применения и свои союзники – методы синергичные ее действенным эффектам. И еще очень многое другое. Но при условии наличия классификации патогенезов и правильном понимании реализации феномена подобия.

Александр Умрихин
Гомеопатия — разьяснение действия.
Конкурс статей №41